Для Вилле Вало жизнь музыканта очень сюрреалистична, или очень ДАЛИстична, как он сказал бы, и он имел ввиду скандально известные усики этого художника. В некотором смысле он все еще ждет дня, когда он проснется и поймет, что это был гигантский эксперимент с ЛСД, проведенный финскими военными, в котором главные иллюзии великолепия духа (основные миражи великолепия знаменитости) и причудливость мечты разбивают вдребезги артистические амбиции сквозь зеркало славы, проклятье личным падениям. «Это как «Алиса в стране чудес», говорит он, «Потому что, все время случаются какие-то неожиданные события… сюрреализм действительно присутствует в нашей повседневной жизни… ты находишься «там», «в зазеркалье», так сказать».

Из своих 30 лет, певец половину жизни провел в свете софитов, солируя во многих местных хельсинских группах в Финляндии, до того, как в начале 90-х образовались HIM и сразу же получили статус звезд в Европе, а потом во всем мире. Сюрреалистическая последовательность событий, от работы подростка Вало в отцовском секс-шопе до фронтмена одной из популярнейшей рок-группы. В его жизни, время, казалось, то текло вспять, потом снова вперед, лица появлялись, шли и меняли форму, рекорд-лейблы вели интуитивную партию в шахматы, продвигая то вперед, то назад фигуры, среди которых хитовый сингл – король, а певец только пешка. «Это немного странно», - добавляет Вало, - «Но это жизнь, не так ли?»

Раненый романтик, превратившийся в рок-сюрреалиста, добавляет к своим словам здоровый смех и подмигивание. Имея шесть студийных альбомов, многочисленные хитовые синглы и преданную фанатскую базу, музыканты из HIM не нуждаются в притворной поддержке или сочувствии. Для команды это жизнь, которая настолько наполнена приключениями и юмором, что трудно представить. Состоящая из басиста Миге, гитариста Линде, барабанщика Гаса и клавишника Бартона, команда давно отшлифовала свое звучание «Саббат с Депеш Мод», превратив его в «лав-метал». Тем не менее, новый альбом HIM, Venus Doom (Sire/Warner), стал отважной попыткой уйти от приверженности попу и больше склоняется к своим скандинавским меланхоличным корням. Этот альбом Вало написал, уединившись в хижине в Лапландии, вдалеке от городской суеты и как можно дальше от боли несчастной любви, самоубийства друга и приступов алкоголизма, из-за которого он позже попал в реабилитационную клинику. 

Будучи трезвым несколько месяцев, Вилле Вало выделяет немного времени, чтобы, обнаружив старинный диванчик, присесть и поболтать с SuicideGirls. В перерывах между припадками смеха, мы каким-то образом умудряемся поговорить о новом альбоме, трезвости, его жизненной миссии, которая, вкратце, состоит в определении собственного толкования любви для словаря Вебстера.

Эрин Бродли: Привет! Как дела?
Вилле Вало: Привет тебе! Честно, я в порядке, спасибо, что спросила. Я выпил три Рэд Булла и восемь чашек кофе. Я как кролик Дюрасел Энерджайзер, просто прыгаю вокруг своего домика.

Э. Б.: Прыгаешь, бьешь в барабан.
В.В.: Разве что, пока не облучен НЛО.

Э. Б.: А как назывался тот фильм с Майклом Джексоном, в котором он превращается в кролика?
В.В.: Moonwalker. (Смеется). Не знаю, о чем он.
Э. Б.: (Смеется). Какой-то жуткий фильм с мультяшным кроликом.
В.В.: Ну, Майкл Джексон один из персонажей, которые ты надеешься удалить или дефрагментировать как жесткий диск, если они попадут в твой мозг.
Э. Б.: Да, да. Но у него есть некоторые памятные моменты.
В.В.: Правда. Но, ты знаешь, пусть теперь этим Р. Келли занимается.
Э. Б.: О, мужик, ты смотрел ДВД Trapped in the Closet?
В.В.: Новый не видел, первый только. Кусками. Если честно, он так тяжел психологически, что я не смог посмотреть его от начала до конца.
Э. Б.: Да, фильм напряжный, (Смеется), там в каждом кадре полно скрытого смысла.
В.В.: Да, очень, очень глубокий, (смеется), очень глубоко пропитан мочой. В том, чтобы помочиться нет ничего плохого, но там люди делают это в неподходящих местах.
Э. Б.: Да, просто не мочись на не того человека.
В.В.: Хорошо сказано.
Э. Б.: Ладно, на этой ноте закончим об этом. Расскажи, как идут дела с релизом нового альбома?
В.В.: (Смеется) Кажется, все хорошо. Группа счастлива и мы не можем дождаться турне. Прошлый год был дерьмовым для меня и мне было нелегко. Я лег в клинику и остальное дерьмо. Я почти обеими ногами стоял в могиле. Ты знаешь, я не один такой и не настолько замкнут на себе, что бы усесться в угол и проклинать Бога: «Почему я? Почему я?». Я просто обнаружил себя в странном состоянии, как Р. Келли (смеется), но…
Э. Б.: (смеется) Но ты выкрутился по-своему?
В.В.: (Смеется) Очень по-своему. Я растаял, но я сохранил воду внутри себя. Но все в порядке, все хорошо.
Э. Б.: Так что, ситуация выровнялась?
В.В.: Ну, все как-будто вновь и так странно. У меня были длительные отношения, мы были помовлены и разошлись. В то же время мы записывали альбом и моя борьба с запоями… много дерьма вылилось на фанов по всем направлениям одновременно. Многое из чего было вызвано мной, никем больше. У меня просто не было времени расслабиться и хорошо провести время с самим собой (смеется).
Э. Б.: Ага, зажечь свечи и побыть с самим собой. (смеется)
В.В.: О Боже мой, я ненавижу это выражение – побыть с самим собой. Мне нравится, как кто-то сказал, «Мне очень жаль, но мне пора идти, потому что я потеряю сам к себя». Звучит пошло. Напоминает моряка, который сидит на собственных руках, только бы не позволить себе поразвлечься. Но, да, сейчас, похоже, все нормально. Это круто, после года разъездов, суметь побыть дома полторы недельки, покупать эту туалетную бумагу, ходить в прачечную, готовить.
Э. Б.: Выполнять обыкновенные, ежедневные дела.
В.В.: Даже самые обычные, нормальные дела можно делать ненормальным способом. Если ты делаешь это в одиночку, это всегда вызов и приключение.
Э. Б.: Ну, когда ты состоишь в группе с подросткового возраста, создание обыкновенной жизни определенно вызов, это сложнее, чем рядовому человеку, по-другому.
В.В.: Да, это по-другому, не лучше и не хуже. В ней много поездок. Я действительно очень рад, что я осчастливлен возможностью много путешествовать и вести такой образ жизни, проводить все время со своими согруппниками, с которыми я вырос. Это роскошь, недоступная многим командам.
Э. Б.: Ты говорил раньше, что написание альбомов может быть по-настоящему разрушительным  процессом, эмоционально разрушительным. Как ты вытягиваешь себя из этого и умудряешься оставаться на земле после этого? Это очень интенсивный образ жизни и может превратиться в манию. Не удивительно, что он разрушает так много молодых артистов, личностно и в плане отношений с другими людьми.
В.В.: Ну, ты знаешь, я совсем не летун, не сдаюсь легко. Когда ты просыпаешься, выходишь из дому, а на улице дождь, как-будто Р. Келли сидит на облаке и ссыт на тебя…
Э. Б.: (Смеется)
В.В.: Когда ты чувствуешь себя несчастным и все такое, в тебе просыпается злость. Я действительно ощущаю эту жизнь как вызов. Это боль в заднице, а, если ты угребся, то все становится проще. Я больше не угребанный придурок, так что теперь принимаю вызов отовсюду.
Э. Б.: Но алкоголь восхитительный фильтр в таком случае.
В.В.: Да, так и есть. Со мной бывало случалось не думать об этом. Нам доступно потрясающее количество вечеринок. Когда ты гастролируешь с группой, всегда найдется повод отметить хороший джиг, а, если ты просрал джиг, опять-таки есть причина насвинячиться. Повод всегда существует, отличный повод посрать и поблевать кровью. К этому моменту я уже прошел это и сейчас даже от одной мысли о пинте пива меня начинает тошнить. Через это надо было пройти. Я пошел к врачам, и они сказали, что мне придется лечь в клинику. Я ответил: «Нет, не могу, потому что мне еще надо дать парочку интервью». (Смеется). Так это и было, до того я сделал анализ крови и все такое.
Э. Б.: Говоря буквально, ты чуть не умер этот этого груза, но ты не мог этого не сделать.
В.В.: Ну да, лапуля. Я попробовал.
Э. Б.: Если ты сдашься после этого интервью, я буду очень, очень расстроен.
В.В.: (Смеется) Справедливо достаточно, справедливо. Врачи сказали мне, что или я ложусь в больницу, прекращаю пить и успокаиваюсь, или у меня будет разрыв сердца. Ты знаешь, это жизнь одиночки – быть трезвым, скучать по моим друзьям в баре и все такое, сидеть сам по себе и играть на своей акустике, играть безнадежные любовные песни, пытаться в молитве дьяволу выпросить себе новую возлюбленную, ради которой стоило бы писать песни. К несчастью для меня, я не в состоянии пить и гулять умеренно. Мой последний завис продлился более двух лет, я ужирался каждый день. Это не приносит здоровья, это просто такой образ жизни. Ты получаешь новую социальную роль, тебя волнуют совсем другие вещи, которые рождаются от идеи, что ты не счастлив сам с собой, тебе некомфортно с собой, поэтому ты просто хочешь подавить эту боль, используя что-нибудь, будь оно законным или незаконным. Я просто ощутил в себе злость и показал средний палец облаку, на которого на меня ссал Р. Келли. (Смеется).
Э. Б.: (Смеется). Получи-ка, Р. Келли!
В.В.: И это причина, по которой я превратился в правильного скандинавского сатаниста. (смеется). Да, каждый должен найти свой путь. Я все еще привыкаю к этому. Впервые за много лет я практически один дома. 
Э. Б.: Тихо сам с собою.
В.В.: Тихо сам с собой и своей гитарой.
Э. Б.: Точно, и эти отношения наиболее удовлетворительные, чем с другими, вероятно.
В.В.: Да ну, остальные никогда не бывают настроены и они отъявленные ублюдки.
Э. Б.: Ну, по-крайней мере, тебе не приходится выбрасывать их из дому на следующее утро.
В.В.: Ага, не приходится махать руками, когда встаешь утром.
Э. Б.: Еще одна вещь, о которой мы говорили раньше, это то, что в музыке тебе очень тяжело отделить вымысел от правды, большей частью, потому что твоя жизнь в музыке, пока ты пишешь. Похоже, что это может послужить толчком к эмоциональному выкидышу во время записи.
В.В.: Эмоционально, это очень опустошает, но мне это нравится. Скажем, это прикольно, разыгрывать мальчика-паиньку, танцующего  на краю лезвия, если ты понимаешь, о чем я. И ты знаешь, не обязательно быть паинькой. Я просто хреновый танцор, вот и все. Просто я целенаправленно не пытаюсь найти себя в жестких ситуациях, но мир сам по себе жесткое место. Включи телек и посмотри новости. Я больше не могу этого делать. Это меня очень расстраивает.
Э. Б.: Недавно, в другом интервью, ты сказал, что жизнь музыканта очень схожа с тем, что испытывал Сальвадор Дали.
В.В.: Ну, я не знаю. Я проживаю свою жизнь, как могу, и я не знаю иного восприятия себя или группы извне себя. Это не похоже, будто я сижу просто так утром, в гребанном готическом кресле.
Э. Б.: И карлики сервируют тебе твой утренний чай.
В.В.: Ага, с кокаиновыми дорожками на своих головах.
Э. Б.: О Боже. Ты встань и подчисть их.
В.В.: Аааа, о Боже, ооо… Я даже никогда не помышлял об этом.
Э. Б.: Да, лучше не надо. А то мы тут зажжем.
В.В.: А почему бы нет? Есть же секс по телефону, почему бы не поблевать по телефону?
Э. Б.: Мы можем, мы можем устроить наш тандем по телефону. Это было бы очень романтично (смеется).
В.В.: Точно. Освободись красиво, моя дорогая. (смеется). Но, ты знаешь, ты все равно единственный со своим искусством и все вокруг художники. Каждый – шедевр. Каждый со своей легендой. Каждый рассказывает ее по-своему, кто-то своей походкой, кто-то манерой говорить или улыбаться. Нужно просто немного воображения. (Жизнь музыканта) очень сюрреалистична и полна сюрпризов. Ты никогда не знаешь, что поджидает тебя за углом. Это очень удивительно, телефонные звонки, самая неожиданная вещь с альбома оказывается в чартах, и самое невероятное, когда тебе следующим утром приходится лететь на встречу с режиссером, фильмы которого ты смотрел еще подростком. Подобные вещи очень сказочны, и в этом смысле являются приключением. Как Алиса в стране чудес, так много неожиданностей случается все время. Ты в Зазеркалье, так сказать. Немного причудливо. Но такова жизнь, не так ли? Все может закрутиться так, что остается только сказать: «Уууу… Какого черта? Что вообще происходит?» Но это правда прекрасно. И бОльшая порция смеха, когда ты трезв. Во мне сидит клевая комедия, которую я однажды представлю миру. Хотелось бы, чтобы она была похожа на шоу Трумана, когда всех снимают тайно.
Э. Б.: И самое неожиданное из всего, когда ты очнешься и поймешь, что все случившееся было одним большим экспериментом. Тебе хлопают по плечу и говорят: «И… сцена. Конец, ребята». А ты: «Что, все уже?»
В.В.: *Ипать, мне нравится. Было бы прикольно. Я жду этого. С таким то сюрреализмом в повседневной жизни, все точно может так и случиться. 
Э. Б.: Точно, ну, если это с тобой произойдет…
В.В.: … Я звякну и дам тебе знать.
Э. Б.: Дай мне знать. И без всяких расписок.
В.В.: (Смеется).
Э. Б.: (Смеется) Ладно, твоя музыка определенно также имеет свою злую юмористическую сторону. Не хочешь ли рассказать мне о том, какую роль играет юмор в твоей музыке? Много людей считают ее очень эмоциональной и меланхоличной.
В.В.: В меланхолии тоже присутствует юмор, знаешь ли. Это что-то типа экзистенциального юмора. Забавно, как отдельные индивидуумы и миллиарды людей сидят одиноко в кресле и грустят об утраченных отношениях или еще о чем-то. Странное дело. Мы похожи на конченых муравьев, строим свой муравейник, для чего только? Чтобы жить там и возможно расплодиться когда-нибудь? Я несчастный ублюдок, в положительном смысле. Давай лучше я скажу так. То, о чем я все время пишу настолько существенно и важно, что юмор единственное, что помогает мне проживать мои дни и ночи, и утра, с до смеха огромным количеством кофе, которое я выпиваю. Мы с тобой говорили о сюрреализме, далистичности существования в рок-группе и вообще в моей жизни. Ты знаешь, это вообще прикольно, как в групповухе, не можешь отделить смех от слез. А я и не хочу. Клево, понять, что ты смеешься над ошибками. 
Э. Б.: Ты сказал мне однажды, что лучший способ выразить свои эмоции, это музыка, а не поэзия. Я считаю это очень интересным, потому что многие фаны находят связь между определенными словами, которые ты используешь в своей лирике, и чувствами, которые они испытывают.
В.В.: То, что я пытаюсь сделать в этой жизни - моя жизненная миссия - создать 30 различных толкований любви для словаря Вебстера. Таких, которые действительно объясняли бы это чувство. Чтобы суметь словами объяснить людям как они на самом деле чувствуют. Вот чем я занимаюсь, это мой новый вызов. Первый состоял в том, чтобы научиться выражать себя посредством музыки, теперь я умею это, и я правда очень счастлив, потому что это делает меня более цельной личностью. Это было бы очень интересно осуществить, сосредоточиться на эмоции так сильно, чтобы суметь выразить ее словами настолько удачно, что это попадет в словарь.
Э. Б.: Это было бы славно.
В.В.: В конце концов, я просто хочу быть счастливым.